J.2.3 Каковы политические последствия голосования?
По сути, голосование подразумевает согласие с существующим положением вещей. По этому поводу стоит привести достаточно длинную цитату из шотландского либертарного социалиста Джеймса Келмана:
«Государственная пропаганда настаивает на том, что причина, по которой по крайней мере 40 процентов голосующей общественности вообще не голосуют, заключается в том, что они не испытывает никаких восторгов и возражений. То же самое говорят в США, где около 85 процентов населения очевидно «аполитичны», поскольку они не утруждают себя регистрацией для участия в голосовании. Отказ от политической системы недопустим, поскольку касается государства … Конечно, когда вы голосуете, происходит только то, что кто-то другой одобрил несправедливую политическую систему … Голосование за любую партию или любого человека — это всегда голосование за политическую систему. Вы можете интерпретировать свое голосование как угодно, но оно остается одобрением государственной машины … Если бы была какая-то возможность, что эта машина могла произвести изменение в системе, тогда они немедленно демонтировали бы её. Другими словами, политическая система — это целостный государственный институт, созданный и усовершенствованный для сохранения своего вечного существования. Правящая власть определяет повестку дня, в соответствии с которой публике позволяется «выходить на политическую арену», и это решение, которое они приняли». [James Kelman, Some Recent Attacks, p. 87]
Нас с раннего возраста учат, что голосование на выборах — это право и обязанность. Например, в школах США дети выбирают президентов классов и других должностных лиц. Часто всеобщие мини-выборы проводятся для «обучения» детей «демократии». Время от времени освещение выборов всецело заполоняет СМИ. Нас заставляют чувствовать себя виноватыми за то, что мы уклоняемся от нашей «гражданской ответственности», если мы не голосуем. Страны, в которых нет выборов или есть только фальсифицированные выборы, считаются неудачниками. В результате выборы превратились в квазирелигиозный ритуал. Но на самом деле «выборы на практике хорошо послужили сохранению господствующих структур власти, таких как частная собственность, вооруженные силы, доминирование мужчин и экономическое неравенство. Ни одно из них не подвергалось серьезной угрозе в результате голосования. С точки зрения радикальных критиков выборы являются наиболее ограничивающими.» [“Democracy without Elections”, pp. 123–36, Reinventing Anarchy, Again, Howard J. Ehrlich (ed.), p. 124]
Выборы служат интересам государственной власти и по-другому. Во-первых, голосование помогает легитимировать правительство; следовательно, избирательное право часто расширялось в то время, когда оно было мало востребовано населением, но когда массовая поддержка правительства была крайне важна, как, например, во время войны или революции. Во-вторых, голосование становится единственной законной формой политического участия, что делает вероятным то, что любые восстания угнетенных или маргинализированных групп будут рассматриваться широкой общественностью как незаконные. Это помогает переключить внимание с прямого действия и построения новых социальных структур на институты, которые правящий класс может легко контролировать. Например, всеобщие выборы во время восстания в мае 68-го во Франции помогли ослабить революционную ситуацию, как и выборы во время восстания в Аргентине против неолиберализма в начале 2000-х годов.
Таким образом, превратив участие в политической жизни в «безопасные» действия, связанные с агитацией и голосованием, выборы снизили риск более радикального прямого действия, а также сформировали ложное чувство силы и суверенитета среди населения в целом. Голосование обессиливает широкие народные массы, отвлекая энергию от низового действия. В конце концов, цель электоральной политики — избрать представителя, который будет действовать от нашего имени. Поэтому вместо того, чтобы использовать прямое действие для решения проблем самостоятельно, действие становится косвенным, через правительство. В эту коварную ловушку легко попасть, поскольку в иерархическом обществе нас с первого дня приучали к пассивности и послушанию, которые дают большинству из нас укоренившуюся склонность оставлять важные вопросы на усмотрение «экспертов» и «властей».» Кропоткин хорошо описал конечный результат:
«Голосуйте! Более значительные люди скажут вам, когда будет завершено самоуничтожение капитала. Затем они экспроприируют немногочисленных оставшихся узурпаторов … и вы будете освобождены, не затратив больше труда, чем написав на клочке бумаги имя человека, за которого руководители вашей партийной фракции скажут вам проголосовать!» [Ruth Kinna, “Kropotkin’s theory of Mutual Aid in Historical Context”, pp. 259–283, International Review of Social History, №40, pp. 265–6 { Kropotkin, Freedom, 175 (April 1903)}]
Анархисты также критикуют выборы за то, что они создают у граждан ложное впечатление, будто правительство служит народу или может служить ему. Как Мартин пишет, «создание современного государства несколько веков назад встретило большое сопротивление: люди отказывались платить налоги, быть призванными в армию или подчиняться законам, принятым национальными правительствами. Введение голосования и расширенное избирательное право в значительной степени способствовали расширению государственной власти. Вместо того, чтобы рассматривать систему как систему правящего и управляемого, люди видят, по крайней мере, возможность использования государственной власти для собственного блага. По мере роста участия в выборах степень сопротивления налогообложению, военной службе и огромному разнообразию законов, регулирующих поведение, было значительно ослаблено» [см. там же, p. 126 {Brian Martin, Democracy without Elections}]
Ирония в том, что голосование легитимировало рост государственной власти до такой степени, что государство теперь находится вне какого-либо реального народного контроля благодаря форме участия, которая сделала этот рост возможным. Тем не менее идея о том, что участие в выборах означает народный контроль над правительством, настолько глубоко укоренилась в сознании людей, что даже самые откровенно скептически настроенные радикалы часто не могут полностью освободиться от нее.
Поэтому голосование имеет важное политическое последствие побуждения людей идентифицировать себя с государственной властью и оправдывать существующие положение вещей. Кроме того, это питает иллюзию, что государство нейтрально и что избрание партий в органы власти означает, что люди контролируют свою жизнь. Более того, выборы имеют тенденцию делать людей пассивными, искать спасения наверху, а не от собственной деятельности. И по сути вызывает разделение на лидеров и ведомых, причем избиратели превращаются в наблюдателей за активностью, а не её участниками.
Очевидно, все это не означает, что анархисты предпочитают диктатуру или «просвещенную» монархию. Отнюдь, демократизация государственной власти может стать важным шагом на пути к ее упразднению. Все анархисты согласны с Бакуниным, когда он утверждал, что «самая несовершенная республика в тысячу раз лучше, чем самая просвещенная монархия». [цитируется Daniel Guerin, Anarchism, p. 20 {Бакунин, Федерализм, социализм и антитеологизм} ]. Это просто означает, что анархисты отказываются участвовать в выборном фарсе, особенно когда есть более эффективные средства для изменения ситуации к лучшему. Анархисты отвергают идею о том, что наши проблемы могут быть решены теми же институтами, которые их породили!
.
Часто задаваемые вопросы об анархизме. (An Anarchist FAQ)
J.2.2 Почему анархисты отвергают голосование как средство для достижения изменений?
