I.5.1 Что такое участные сообщества?
Как утверждает Мюррей Букчин в своей книге «Подъем урбанизации и закат гражданства» [The Rise of Urbanisation and the Decline of Citizenship] (перепечатана как «От урбанизации к городам» [From Urbanisation to Cities]), современный город — это виртуальный придаток капиталистического рабочего места, являющийся продуктом и важной взаимодополняющей частью фабрики (где «фабрика» означает любое предприятие, на котором из работников извлекается прибавочная стоимость). Как таковые, города структурированы и управляются в первую очередь для удовлетворения потребностей капиталистической элиты — работодателей, а не потребностей многих — их работников и их семей. С этой точки зрения город следует рассматривать как (1) транспортный узел для импорта сырья и экспорта готовой продукции; и (2) огромное общежитие для наемных рабов, удобно размещающее их рядом с предприятиями, где их труд эксплуатируется, предоставляя им развлечения, одежду, медицинское обслуживание и т.д., и заодно механизмы принуждения для контроля их поведения.
Позиция, стоящая за управлением этими «гражданскими» функциями со стороны бюрократических слуг капиталистического правящего класса, носит чисто инструментальный характер: к рабочим-гражданам следует относиться просто как к средству достижения корпоративных целей, а не как к целям самим по себе. Такое отношение отражается в чрезвычайно отчуждающих чертах современного города: его нечеловеческие масштабы; чудовищная безличность его институтов и функционеров; принесение в жертву здоровья, комфорта, удовольствия и эстетики в угоду требованиям эффективности и «рентабельности» ради достижения максимальной прибыли; отсутствие какого-либо реального общественного взаимодействия между жителями, кроме коллективного потребления товаров и развлечений; в результате этого их социальная изоляция и тенденция к бегству в телевизор, алкоголь, наркотики, банды и т.д. Такие характерные черты делают современный мегаполис полной противоположностью подлинному сообществу, которого жаждет большинство его жителей. Это противоречие, лежащее в основе системы, содержит возможность радикальных социальных и политических изменений.
Ключом к этому изменению, с точки зрения анархистов, является создание сети участных (participatory) сообществ, основанных на самоуправлении через прямую, лицом к лицу демократию в возникших в народе микрорайонных и сообщественных ассамблеях {собраниях}. Как мы утверждали в разделе I.2.3, такие ассамблеи будут рождаться в социальной борьбе и, таким образом, отражать потребности этой борьбы и тех, кто в ней участвует, поэтому наши комментарии здесь следует рассматривать как обобщение выделяющихся черт таких сообществ, а не как детальный план.
Традиционно эти участные сообщества в анархистской теории назывались коммунами («Основной социально-экономическая ячейкой анархистского общества является свободная, независимая коммуна» [А. Грачев, цитируется в Paul Avrich, The Anarchists in the Russian Revolution, p 64]. В анархистской мысли существуют две основные концепции свободной коммуны. Одно видение основано на делегатах от рабочих мест, другое — на ассамблеях по месту жительства. Мы бегло опишем каждое из них по очереди.
Бакунин утверждал, что «будущая социальная организация непременно должна быть реализована по направлению снизу вверх, посредством свободной ассоциации или федерации рабочих, начиная с союзов, коммун, областей, наций и кончая великой международной федерацией.» Другими словами, «федеративный Альянс всех ассоциаций рабочих … будет составлять коммуну». [Михаил Бакунин, Парижская Коммуна и понятие о Государственности (Избранные сочинения. Том 4, Голос труда, 1920); Programme and Purpose of the Revolutionary Organization of International Brothers]
Это же видение коммуны сформировалось во время многих более поздних революций (например, в России в 1905 и 1917 годах и в Венгрии в 1956 году). Будучи основанной на рабочих местах, эта форма коммуны имеет то преимущество, что она базируется на группах людей, которые естественным образом связаны в течение большей части дня (Бакунин считал рабочую организацию «естественной организацией масс», поскольку «основана на различных видах труда» и «вытекает из их повседневной жизни» [Бакунин, Организация Интернационала (Избранные сочинения. Том 4, Голос труда, 1920)). Это облегчило бы организацию ассамблей, обсуждение социальных, экономических и политических вопросов, а также назначение и отзыв подмандатных делегатов. Более того, она объединяет политическую и экономическую власть в одной организации, гарантируя, что рабочий класс действительно управляет обществом.
На такое же видение делали акцент более поздние анархистские мыслители. Например, испанский анархист Исаак Пуэнте считал, что в малых и больших городах «роль свободного муниципалитета играет местная федерация … Высшая власть в местной федерации промышленных профсоюзов принадлежит генеральной ассамблеи всех местных производителей». [Puente, Libertarian Communism, p. 27]. Русский анархист Г. П. Максимов рассматривал «конфедерацию коммун» как «состоящую из тысяч свободно действующих рабочих организаций». [Maximoff, The Program of Anarcho-Syndicalism, p. 43]
Другие анархисты противопоставляют микрорайонные ассамблеи рабочим советам. Эти ассамблеи будут общими собраниями, открытыми для всех граждан в каждом микрорайоне, городе и деревне, и будут источником и окончательной «властью», определяющей политику общества для всех уровней конфедеративной координации. Такие «городские собрания» вовлекут простых людей непосредственно в политический процесс и предоставят им равный голос при принятии решений, которые влияют на их жизнь. Такие анархисты указывают на опыт Французской революции 1789 года и «секций» Парижской Коммуны как на ключевой пример того, что «народ, который сам управляет собой по возможности, без всяких посредников, без всяких господ.» На основании этого опыта утверждается, что «анархические начала … существовали уже в 1789 г. и что источником их были не теоретические измышления, а самые факты Великой революции». [Кропоткин, Великая французская революция]
Критики рабочих советов отмечают, что не все люди из рабочего класса работают на заводах или на рабочих местах. Например, многие родители ухаживают за детьми. Основывая коммуну на рабочем месте, такие люди автоматически исключаются. Более того, в большинстве современных городов многие люди не живут рядом с местом работы. Это означало бы, что местные дела не могли бы эффективно обсуждаться в системе рабочих советов, поскольку многие из тех, кто принимает участие в дебатах, не будут затронуты принятыми решениями (это то, что заметили сторонники рабочих советов, и которые выступают за советы, состоящие из делегатов как от жителей, так и от предприятий района).
Кроме того, анархисты, такие как Мюррей Букчин, утверждают, что системы, основанные на рабочих местах, автоматически порождают «особые интересы» и, таким образом, исключают проблемы сообщества. Только сообщественные ассамблеи могут «выйти за рамки традиционных особых интересов работы, рабочего места, статуса и имущественных отношений и создать общий интерес, основанный на общих проблемах сообщества». [Murray Bookchin, From Urbanisation to Cities, p. 254]
Однако такие сообщественные ассамблеи могут быть действенными только в том случае, если они могут быть быстро организованы для принятия решений, для назначения и отзыва подмандатных делегатов. В капиталистическом городе многие люди работают далеко от места проживания, поэтому на такие собрания приходится созывать после работы или в выходные. Таким образом, ключевой необходимостью является сокращение рабочего дня/недели и обобществление предприятий промышленности в пользу сообществ. По этой причине многие анархисты продолжают поддерживать видение коммуны на базе рабочего совета, дополненное сообщественными ассамблеями для тех, кто живет на этой территории, но не работает на традиционном рабочем месте (например, родители воспитывают маленьких детей, старики, больные и так далее).
Деление на эти позиции не является строго определенным, это далеко не так. Пуэнте, например, считал, что в сельской местности доминирующей коммуной будет «все жители деревни или деревушки, собирающиеся на ассамблею (совет), которая обладает всей полнотой власти по управлению местными делами». [см. там же, стр. 25] Кропоткин поддерживал советы русской революции, утверждая, что «идея советов … советов рабочих и крестьян … контролирующих экономическую и политическую жизнь страны, есть великая идея. Тем более, что из этого неизбежно следует, что эти советы должны состоять из всех, кто, прилагая свои усилия, участвует в создании национального богатства» [Kropotkin, Letter to the workers of western Europe, 28 апреля 1919]
Какой метод, рабочие советы или сообщественные ассамблеи, будет использоваться в данном сообществе, будет зависеть от местных условий, потребностей и стремлений, и бесполезно разрабатывать жесткие правила. Скорее всего, будет использоваться какая-то комбинация этих двух подходов, когда рабочие советы будут дополняться сообщественными ассамблеями до тех пор, пока сокращение рабочей недели и децентрализация городских центров не сделают чисто сообщественные ассамблеи более реалистичным вариантом. Можно предположить, что в полностью либертарном обществе сообщественные ассамблеи будут доминирующей организацией сообщества, но в период сразу после революции это тотчас же может быть не возможно. Решающим фактором будут объективные условия, а не прогнозы. При капитализме анархисты придерживаются обеих форм организации, выступая за сообщественный и промышленный юнионизм в классовой борьбе (см. Разделы J.5.1 и J.5.2).
Независимо от точного состава коммуны, они будут иметь одинаковые черты. Они будут свободными ассоциациями, основанными на принятых по своей воли на себя обязательствах тех, кто присоединяется к ним. В свободной ассоциации участие необходимо просто потому, что это единственное средство, с помощью которого индивиды могут коллективно управлять собой (и если они сами не управляют собой, это сделает кто-то другой). «Как единственный, — утверждает Штирнер, — ты можешь утвердить себя исключительно в союзе (ассоциации), ибо не союз владеет тобою, а ты владеешь им или пользуешься им». Правила, регулирующие ассоциацию, определяются её членами и могут быть изменены ими (что является значительным улучшением по сравнению с принципом «люби или уходи»), как и политика, которой следует ассоциация. Таким образом, ассоциация ««не духовная власть над моим духом… Так как я не раб своих убеждений, а без всяких гарантий подвергаю их постоянной критике» [Макс Штирнер, Единственный и его собственность]
Таким образом, к участным сообществам свободно присоединяются, и они самоуправляются своими членами. Нет больше разделения между теми, кто отдает приказы, и теми, кто их принимает, как это существует в государстве или на капиталистических предприятиях. Члены ассоциации управляют сами, и тогда как собравшиеся вместе люди коллективно определяют правила, регулирующие их ассоциацию и ограничивающие их как индивидов, они также выше этих правил в том смысле, что эти правила всегда могут быть изменены или отменены (см. Раздел A.2.11. «Почему большинство анархистов выступает за прямую демократию?» для более подробной информации). Как можно видеть, участная коммуна — это новая форма общественной жизни, радикально отличающаяся от государства, поскольку она децентрализована, самоуправляема и основана на индивидуальной автономии и свободном соглашении. Так Кропоткин:
«Представительный режим — это организованное господство буржуазии, исчезнет вместе с ней. Наступающая экономическая фаза требует новой политической организации, не имеющей ничего общего с представительством.» [Кропоткин, Речи бунтовщика (1921, Голос труда)]
«Социализм… должен будет найти свою форму политических отношений… Так или иначе социализм должен будет сделаться более народным, более приблизиться к форуму (народному вечу), чем представительное управление. Он должен будет менее зависеть от представительства и подойти ближе к самоуправлению.» [Кропоткин, Современная наука и анархия] Он, как и все анархисты, считал идею о том, что социализм можно создать, захватив государство в его текущем состоянии или создав новое, как обреченную на провал. Вместо этого он признал, что социализм можно построить только с использованием новых организаций, отражающих дух социализма (таких как свобода, самоуправление и т.д.). Кропоткин, как и Прудон и Бакунин до него, поэтому утверждал, что «свободная община — такова политическая форма, которую должна будет принять социальная революция… жители данной общины и данной местности решат ввести обобществление потребления предметов, необходимых для удовлетворения их потребностей, а также обобществление обмена этих продуктов и их производства». [Кропоткин, Современная наука и анархия]
Вкратце, участное сообщество — это свободная ассоциация, основывающаяся на массовой ассамблеи людей, живущих в общем пространстве, способ, с помощью которого они принимают решения, которые влияют на них, их сообщества, биорегионы и планету. Их основная задача — предоставить форум для поднятия общественных вопросов и их решения. Более того, эти ассамблеи будут ключевым способом создания сообщества (и духа сообщества), построения и обогащения социальных отношений между индивидами и, что не менее важно, развития и обогащения людей самим процессом участия в общественных делах. Обсуждая, размышляя и слушая других, люди развивают свои собственные способности и силы, в то же время управляя своими собственными делами, таким образом гарантируя, что никто другой этого не делает (т.е. они управляют собой и больше не управляются сверху другими). Как утверждал Кропоткин, самоуправление оказывает воспитательное воздействие на тех, кто его практикует:
«Постоянное существование общих собраний секций должно … способствовать политическому воспитанию граждан … Постоянно заседающая секция, другими словами — всегда открытое вече, представляет … единственное средство обеспечить себе честное и разумное управление.» [Кропоткин, Великая Французская революция 1789–1793]
Помимо интеграции социальной жизни сообщества и поощрения политического и социального развития его членов, эти свободные коммуны также будут интегрированы в местную экологию. Человечество будет жить в гармонии как с природой, так и с самим собой:
«Мы можем представить себе, что их площади будут сплетены ручьями, их места для ассамблеи будут окружены рощами, их физические контуры будут сохранены и со вкусом благоустроены, их почвы будут тщательно обработаны, чтобы способствовать разнообразию растений для нас, наших домашних животных и, где это возможно, дикой природы, которую они могут поддерживать на их окраинах». [Murray Bookchin, The Ecology of Freedom, p. 344]
Сама коммуна будет стремиться к сбалансированному сочетанию сельского хозяйства и промышленности, как описал Петр Кропоткин в своей классической работе «Поля, фабрики и мастерские». Таким образом, свободная коммуна будет стремиться интегрировать индивида в социальную и коммунную жизнь, сельскую и городскую жизнь в сбалансированное целое, и человеческую жизнь — в более широкую экологию. Таким образом, свободная коммуна сделает человеческое жилье полностью экологичным, положив конец резкому и ненужному (и дегуманизирующему и деиндивидуализирующему) отгораживанию человеческой жизни от остальной части планеты. Коммуна станет ключевым средством выражения разнообразия человечества и планеты, а также улучшения качества жизни в обществе:
«Коммуна … будет целиком посвящена улучшению коммунной жизни местности. Обращаясь с запросами в соответствующие Синдикаты, Строителей, Общественного Здравоохранения, Транспорта или Энергетики, жители каждой Коммуны смогут получить все разумные жилищные удобства, городское планирование, парки, игровые площадки, деревья на улице, клиники, музеи и художественные галереи. Предоставляя, подобно средневековому городскому собранию, возможность для любого заинтересованного человека принимать участие и влиять на дела и внешний вид своего города, Коммуна будет совершенно иным органом чем городской совет …
«В древние и средневековые времена города и деревни выражали разные характеры разных местностей и их жителей. Красноцветный песчаник, портленд-цемент или гранит, штукатурка или кирпич, скат крыши, расположение связанных зданий или структурированные образы из шифера и соломы, всем этим каждая местность вызывала дополнительный интерес путешественников … каждая выражала себя в замке, доме или соборе.
«Насколько отличается скучное, бесцветное или кричащее показное однообразие современной Англии. Все города одинаковы. Те же Woolworth’s, Odeon Cinemas и множество магазинов, те же «муниципальные дома» или «двухквартирные дома» … Север, Юг, Восток или Запад, какая разница, где изменения?
«Коммуна смётет уродство и однообразие нынешней городской и деревенской жизни, и каждый населенный пункт и регион, каждый человек смогут выразить радость совместной жизни». [Tom Brown, Syndicalism, p. 59]
Размер микрорайонных ассамблей будет варьироваться, но он, вероятно, будет колебаться вокруг некоторого идеального размера, определяемого на практике, который обеспечит жизнеспособный масштаб личного взаимодействия и позволит как разнообразные личные контакты, так и возможность узнать и сформировать личную оценку каждого из живущих по соседству. Некоторые анархисты предположили, что идеальный размер микрорайонной ассамблеи может составлять менее тысячи взрослых. Это, конечно, предполагает, что любой малый или большой город сам был бы конфедерацией ассамблей — как, конечно, очень эффективно практиковалось в Париже во время Великой французской революции.
Такие ассамблеи будут проводиться регулярно, по крайней мере, ежемесячно (возможно, чаще, особенно в периоды, когда требуется быстрое и частое принятие решений, например, как во время революции), и на них будут рассматриваться различные вопросы. Цитируя резолюцию НКТ о либертарном коммунизме:
«Базой этой администрации будет Коммуна. Коммуны будут автономны, для решения общих задач они станут объединяться в региональные и общеcтрановые федерации. Право на автономию не исключает долга выполнять договоренности, касающиеся вcего общества, которые согласованы в принципе при сохранении разногласий просто в деталях.
«Потребительская Коммуна, не налагающая на себя добровольные ограничения, возьмет на себя обязательство следовать тем нормам общего характера, которые после свободной дискуссии будут одобрены большинством. Те же Коммуны, которые против индустриализации и установили для себя другой образ жизни (например, натуристы, то есть люди, живущие как в природе, или нудиcты), cохранят право на автономную администрацию, не cвязанную общими компромиссами…
«… Коммуна будет автономной и конфедерированной c остальными Коммунами. …. Коммуна займетcя всеми вопросами, интересующими людей.
«Ей предстоит заняться всеми видами деятельности по организации, упорядочиванию и украшению быта населения, обеспечением своих жителей жильем, продуктами и изделиями, предоставленными ей профсоюзами или ассоциациями производителей.
«Она займется также гигиеной, коммунальной статистикой, удовлетворением общественных нужд, образованием, санитарным делом, содержанием и совершенствованием местных средств сообщения.
«Коммуна организует связи с другими Коммунами и будет поощрять все виды художественной и культурной деятельности.
«Для выполнения этих задач будет создан коммунальный Совет … Все эти органы не будут иметь какой-либо исполнительный или бюрократический характер … их члены продолжат выполнять свои производственные обязанности, собираясь на заседания по окончанию рабочего дня, чтобы обсудить те детали проблемы, которые нет необходимости выносить на общие собрания.
«Общие собрания будут проводиться так часто, как этого потребуют интересы Коммуны, по запросу членов коммунального Совета или по желанию жителей …
«Жители Коммуны будут обсуждать между собой внутренние проблемы Коммуны … Вопросы, касающиеся всего района или провинции, будут обсуждаться федерациями; на их конференциях или общих собраниях будут представлены делегаты от всех Коммун, которые представят точки зрения, уже одобренные этими Коммунами … все Коммуны должны высказать свою позицию … В вопросах регионального характера региональные федерации будут придерживаться практики соглашений … Все начинается с отдельного человека, продолжается в Коммуне, федерации и, наконец, Конфедерации.» [Концепция либертарного коммунизма]
Таким образом, ассамблея коммуны обсуждает то, что влияет на сообщество и тех, кто в нем состоит. Поскольку эти ассоциации местных сообществ будут членами более крупных коммунных органов, ассамблея коммуны также будет обсуждать вопросы, которые затрагивают более широкие области, как указано, и уполномочивать своих подмандатных делегатов обсуждать их на ассамблеях конфедерации (см. следующий раздел). Мы должны отметить, что эта система с большим успехом применялась во время испанской революции (см. раздел I.8), и поэтому не следует её отвергать, считая, что желаемое выдаётся за действительное.
Однако, конечно, реальная структура свободного общества будет выработана на практике. Как правильно утверждал Бакунин, общество «может и должно устроиться по-иному [чем было раньше]: но только произойти это должно не сверху вниз, и не по воображаемому плану» [Михаил Бакунин, Парижская Коммуна и понятие о Государственности]. Кажется вероятным, что потребуются конфедерации коммун. Мы обратимся к этому в следующем разделе.
.
Часто задаваемые вопросы об анархизме (An Anarchist FAQ)
